Токарев Д.А.
Омского филиала Новосибирской
государственной академии
водного транспорта
Русская философия характеризуется большинством специалистов как религиозная, в основе ее взглядов постулаты и идеи православного христианства. Однако, что очень важно в понимании русской философской мысли, то, что традиционно было предметом веры, русские философы идеалисты превратили в предмет знания. Разумеется не понятийного, дискурсивного, но знания интуитивного, диалектического.
Библия существует не только для верующих, эта книга всего человечества, способная объединить всех людей. Библия дала общечеловеческий идеал. Так и русская философия обращена к общечеловеческому идеалу. Это философия положительного идеала. Поэтому она современна. Русская философия указывает людям достойный путь – создание высокой человеческой общности, где индивид не задавлен всеми, и все не страдают от острых углов индивидуальности. Обязанность философии сегодня быть понятной и понятой. Дух русской философии обращен как раз ко всем, доказательством этого является эссеистская манера изложения мысли.
Постсовременность (постмодерн) характеризуется утратой чего-то, имевшегося в прошлом. Но если чуть ранее, потери считались меньшими, чем приобретения, и поэтому идея прогресса постоянно преобладала и развивалась, то нынче баланс потерь и приобретений грозит обернуться дефицитом последних. Потери столь велики, что мысль о превосходстве над прошлым теряет смысл, - возникает желание вернуться назад, не теряя положительных приобретений нашего времени.
Обращаясь к русской религиозной философской мысли и к ее пониманию внутренних переживаний и страданий человека, можно найти ответы на самые сложные вопросы нашего стремительного времени эпохи информационных технологий.
Одна из главных ныне этических и социальных проблем – взаимоотношение между личностью и общностью, находила отклик в работах русских философов XIX и начала XX веков. Наши мудрые соотечественники пришли к выводу, что будущее человечества – в высокой общности, где личность полностью раскрывает себя. Идея соборности решает эту проблему. Человечество начинает со стадности, затем преодолевает ее и рождает более высокую общность. Индивидуализм способствует выходу из стадности, но сам он –не высший плод культуры. Соборность, столь характерная для русских философов, является общностью с открытостью, общедоступностью и человечностью. Спасать надо не человека, а человечество, так писал Хомяков, и ему вторили многие другие философы XIX века. Русская философская идея – это предчувствие общей беды и мысль о всеобщем спасении.
Понятие страдания включает в себя почти весь комплекс переживаний человека как наедине с самим собой, так и в общественном окружении. Разобраться в причинах страдания, значит, научиться понимать сущность человека, находить выходы из непреодолимых жизненных ситуаций, соединять интересы общества и личности, не принижая одни другими.
Многие русские мыслители писали о проблемах страдания, определяли его причины, давали оценки различным сторонам страдательного процесса и находили пути преодоления бесконечности страданий. Прошли многие десятилетия, но проблематика страдания также актуальна для философии, ибо современный мир еще более усилил внутриличностные противоречия, а также противоречия между обществом и личностью. Ценностные ориентации информационного общества еще не сформировались, а темпы технологического прогресса все сильнее разворачиваются по всему миру. Усугубляется нынешняя ситуация быстрым забвением прошлого опыта, в особенности этического, и все большей потерей связи поколений.
Ф.М.Достоевский в своих литературно-философских произведениях показывает, что страдание – последствие зла времени, но страдание и очищает от зла. Через покаяние душа преображается. Происходит нравственное воскресение. Достоевский верит в духовное перерождение личности. Скрытая в страдании красота и любовь, в конце концов, преображаются в более высокое состояние чистой нравственности, духовной красоты и совершенной радости. Достоевский принимает факт страдания и придает ему смысл, в котором предчувствуется обогащение и углубление человеческой жизни.
Часть страданий объясняется тем, что человек преступает нравственный закон, не исполняет закона стремления к идеалу, следование которому приносит людям радость. «Страдание может служить искуплением несправедливости и даже преступления, если его искренне принять на себя»[1].
В работах выдающегося русского философа В.С.Соловьева понятие страдания определяется как порождение взаимоотношений людей, складывающихся на основе борьбы за существование. «К естественному страданию нашей смертной природы присоединяется страдание нравственное – внутреннее раздвоение и самоосуждение»[2]. Соловьев много пишет о близости в нашей жизни двух явлений: страдании и удовольствии. Они противостоят друг другу, но никуда друг от друга не могут уйти. Страдание приносит зло и боль, но в тоже время освобождает душу от скверны, а удовольствие дает добро, но одновременно толкает к злу и греху, заслоняя духовное.
Как это актуально для современного человека, с его соблазнами и сомнениями. Мир открыт для удовольствий, но почему-то они приносят боль, зло и потерю жизненного смысла. «Человеческое я безусловно в возможности и ничтожно в действительности. В этом противоречии зло и страдание, в этом – несвобода, внутреннее рабство человека. Освобождение от этого рабства может состоять только в достижении того безусловного содержания, той полноты бытия, которая утверждается бесконечным стремлением человеческого я»[3]. Духовный подвиг – внутреннее преодоление искушения, должен быть завершен подвигом чувственной души через страдания и смерть. В этом суть христианской морали, которую исповедовал В.С.Соловьев.
Н.А.Бердяев связывает понятие страдания со свободой личности и теми переживаниями, которые испытывает личность в борьбе с внешним и внутренним рабством. Личность как экзистенциальный центр предполагает склонность к страданиям и радостям. Личность не только способна испытывать боль, но в известном смысле личность есть боль. Утверждение личности болезненно. Самоосуществление личности предполагает сопротивление, требует борьбы против порабощающей власти мира, несогласия на конформизм с миром. Согласие на рабство уменьшает боль, несогласие увеличивает боль. Боль в человеческом мире, по Бердяеву, есть порождение личности, ее борьбы за свой образ. «Свобода порождает страдание. Можно уменьшить страдание, отказавшись от свободы. Достоинство человека, т.е. личности, т.е. свободы, предполагает согласие на боль, способность пережить боль»[4]. Важно и то, что Бердяев критикует подходы традиционной для того времени теологии в вопросе о страданиях Бога. Многие теологи считали, что Бог не может страдать, т.к. это унижает величие Бога. Но Бердяев говорит о том, что если Бог Личность, если в нем раскрывается личное отношение к другому и ко многому, то Ему присуще страдание и в Нем есть трагическое начало. Иначе Бог не есть личность, а отвлеченная идея. Сын Божий страдает не только как человек, но и как Бог. Бог разделяет страдания людей. Если Бог любит, то он и страдает. «Бог постижим лишь через Сына, который есть Бог любви, жертвы и страдания. Такова личность. Личность связана со страданиями и с трагическим противоречием, потому что она есть соединение Единого и многого, ее мучит отношение к другому»[5].
Бердяев очень точно подчеркнул суть человеческих переживаний в одном из своих произведений, анализируя работы многих авторов эпохи Просвещения. «Человек есть существо страдательное, потому что он – существо двойственное, живущее в феноменальном и нуменальном мире. Человек есть явление, природное существо, подчиненное закону этого мира, и человек есть «вещь в себе», духовное существо, свободное от власти этого мира… Сознание человека борется с душевным хаосом, пример которого мы видим во снах, оно синтезирует душевную жизнь. Но оно носит страдательный характер и причиняет страдание, раздваивая человека в самом своем синтезе, хотя человек и пытается усилиями сознания освободиться от страдания»[6]. Как это актуально для нашей постиндустриальной эпохи с ее бешеным темпом жизни, индивидуальностью и виртуальностью сознания. Человеку сложно порой найти себя, он теряется во времени и пространстве, он перестает просто дышать, ему образно вентилируют легкие. Бердяев обращает внимание на положительный, и даже спасительный характер страдания.
«Страдание может губить, но в страдании есть глубина, и оно может прорвать застывший мир обыденности»[7]. И еще можно привести одно высказывание Бердяева, который считает нашу жизнь, наполненную всякими переживаниями, достойной похвалы. «Действительность прекрасна, страдание – форма блаженства»[8].
Другой выдающийся философ С.Л.Франк в своих различных работах часто разбирал понятие страдания в рамках религиозной концепции и историко-культурного развития, что вообще характерно для большинства русских философов XIX и начала XX века. Франк пытается определить смысл существования человека, в частности живущего в России, ибо именно русский человек склонен к стремлению найти смысл жизни, к поиску себя самого. «Русский человек страдает от бессмыслицы жизни. Он остро чувствует, что, если он просто «живет как все» - ест, пьет, женится, трудится для пропитания семьи, даже веселится обычными земными радостями, он живет в туманном, бессмысленном водовороте, как щепка уносится течением времени, и перед лицом неизбежного конца жизни не знает, для чего он жил на свете. Он всем существом своим ощущает, что нужно не «просто жить», а жить для чего-то»[9]. Франк особо остро подчеркивает связь страдания личности с зависимостью от исторического времени в которое живет человек. Индивиду, получившему образование, воспитание и имеющему особое восприятие действительности, трудно наблюдать, как рушатся его идеалы, как его вкус становится немодным, и как его перестают понимать следующие поколения. Информация потоком обрушивается на человека, и он ищет ответы на свои вопросы, но не может найти ответы, т.к. время изменилось, а он не успел. В словах сказанных более 50 лет назад есть много схожего с ощущениями человека живущего сегодня. «Человек страдает не только от последствий своей греховной воли, но и от разлада между упованиями его сердца и слепым ходом мирового бытия. В состав трагизма его бытия входит неустранимо-первичный факт разногласия и дисгармонии между личным, духовным и безлично-природным началами бытия. Человек страдает от своей прикованности к бездушному, слепому, морально-индифферентному ходу мировой жизни»[10]. Также как и Бердяев, Франк считает страдание важным элементом очищения человека от скверны безумного мира. «Страдание, будучи показателем несовершенства мира, есть одновременно необходимый спутник и орудие преодоления этого несовершенства: только через него совершается победа вселенского Смысла и Добра над мировым хаосом»[11].
В продолжение мыслей Франка о противоречиях внутреннего и внешнего мира человека, можно обратиться к творчеству еще одного видного русского философа И.А.Ильина. Он отмечает силу страдания в определении бытия человека, в построении фундамента внутренней реальности и творческого начала. «Страдание есть подлинная и могучая реальность, оно приобщает человека бытию настолько, что люди научаются быть, а не казаться и их тщеславное желание «прослыть» или «прославиться» отходит на задний план»[12].
Сейчас многие спорят о необходимости философии в жизни, о том, что дает осмысливание нашего бытия. Бытует мнение, что философия далека от реальности, а излишние страдания о происходящем в нашей жизни абсолютно не нужны. Но еще в первой половине прошлого века философ Ильин решил вопрос о связи между философией и жизнью:
«Жизнь есть страдание, ведущее к мудрости, а философия есть мудрость, рожденная страданием»[13]. Думающий человек, всегда склонен к компромиссу, к пониманию другого индивида. Философия не может быть несовременной, ибо если думать не модно и если все будет подчинено разумной, но машине, то человек погибнет в этот же час. Об этом надо помнить в наши сложные и противоречивые дни. Надо научиться страдать через понимание действительности, а не по велению времени, как бездумное существо. Наше страдание возникает из свойственного нам, людям, способа жизни, который дан нам раз и навсегда и которого мы изменить не можем. «Страдание есть как бы соль жизни; нельзя, чтобы соль утрачивала свою силу»[14]. Русская философская мысль, спустя многие десятилетия, является средством для возвращения к истокам жизни, определяет момент очищения от скверны полного безбожия, но в тоже время дает стимул для всестороннего развития личности и общества. Тема страдания не несет в русской философии тяжести греха, она как бы дает надежду на исцеление, на достижение гармонии в настоящей земной жизни.
___________________
1 Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений. Т.14. Л., 1972-1990. С.279.
2 Соловьев В.С. Избранные произведения. Р.-на-Д., 1998. С.136.
3 Соловьев В.С. Сочинения в двух томах. Т.2. М., 1989. С.26.
4 Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995. С.16.
5 Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995. С.30.
6 Там же С.205.
7 Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995. С.220.
8 Бердяев Н.А. Русская идея. Судьба России. М., 1997. С.65.
9 Франк С.Л. С нами Бог. М., 2003. С.33.
10 Франк С.Л. С нами Бог. М., 2003. С.407.
11 Там же С.434.
12 Ильин И.А. Религиозный смысл философии. М., 2003. С.344.
13 Ильин И.А. Религиозный смысл философии. М., 2003. С.50.
14 Там же С.638.