Вход  Карта сайта
МЕТОД ПСИХОЛОГИИ С ИНТЕГРАТИВНОЙ ПОЗИЦИИ > НЕКОТОРЫЕ ПОДХОДЫ К ПСИХОЛОГИИ ПОНИМАНИЯ

НЕКОТОРЫЕ ПОДХОДЫ К ПСИХОЛОГИИ ПОНИМАНИЯ

    Козлов В.В. (Ярославль), Шилова Н.В. (Челябинск)

    Любая языковая представленность мысли, образа, концепта, идеи описывает не действительность как таковую, а действительность, преломленную в сознании его отправителя. Этим обусловлен личностный характер речевого употребления языка. Иными словами, языковая реализация ментальных образований и операций репрезентирует определенную “картину мира”, безусловно, достоверную для ее автора, имеющую общую основу с “картинами мира” остальных людей, и, в то же время, не тождественную им.
    Здесь нам нужно уточнить, что мы будем понимать под картиной мира. Картина мира – это взгляд личности на мир, который сформировался в ходе жизни в результате уникальной комбинации, главным образом архетипической памяти, культурной среды обитания, языкового опыта и речевого способа самовыражения. Теперь разберем эти компоненты более детально.
    Архетипическая память – процесс организации и сохранения образцов поведения, мышления, видения мира; простые и фундаментальные образы, скрытые в коллективном бессознательном и возникшие на заре человечества. По-другому, это «всеобщие, априорные, психические и поведенческие программы», сохраненные в сознании и передаваемые от поколения к поколению (Словарь практического психолога: 1997, с. 34).
    Человек, являясь существом, воплощающим высшую ступень развития жизни на Земле, а также субъектом общественно-исторической деятельности, обладает высшим уровнем психического отражения и саморегуляции – сознанием. Именно оно является отличительной чертой человека, и именно с помощью него человек познает реальность и формирует взгляд на происходящее. Сознание человека «разговаривает» на пяти языках, которыми он последовательно овладевал в ходе «эволюции жизни как способа отражения реальности»: языки ощущений, эмоций, образов, символов и знаков. Самый молодой, одновременно самый развитый и культивируемый язык современности – язык знаков (Козлов: 1998, с. 164). Для нас важно, что в нем реализуются четыре других языка, составляя внеязыковой фон языковых средств, но, являясь в то же время тесно связанным с ним (особенно это характеризует современного человека, который не мыслит жизни вне информационного поля).
    Таким образом, можно сказать, что это самый содержательный язык, и отсюда возникает сложность в понимании понятий, имеющих в разных языках различный объем и содержание. В объем одного понятия может входить качество образности и эмоциональности, а объем в некотором смысле эквивалентного понятия другого языка может быть либо уже (только эмоциональность), либо шире (эмоциональность, образность, символьность), либо иметь лишь какой-то общий элемент (образность, символьность).
    Архетипическая память и пять языков сознания проявляют себя во всем многообразии в художественной литературе, поскольку в ней сочетаются различные стили и сохранено понимание того или иного концепта в определенное время в определенной местности.
    Кроме того, в результатах народного творчества: сказках, балладах, мифах, песнях – исследователь может обнаружить содержание тех концептов, которые составляют концептосферу человечества в целом. Народные литературные произведения создают архетипические образы Героя, Воина, Великой Матери, Ужасной Матери, Царя, Младенца, Мага, Возлюбленного и т.д. Они получают некоторые стереотипные признаки, которые с течением времени дополняются, усложняются, раскрываются в зависимости от изменений, происходящих в социальной и географической средах.
    Архетипическая память и концепты, существующие в ней, образуют некую универсальную картину мира (по выражению Вадима Руднева в его словаре культуры ХХ века), которая свойственна всему человечеству и обладает самой высокой степенью абстрактности по отношению к другим видам картин мира, выделенным в научной литературе.
    Так, возникают универсальные фундаментальные концепты, имеющие общие составляющие содержания. Лишь затем культурные, географические, политические и иные особенности структурируют эти составляющие, предоставляя одним больший простор, другим – меньший.
    Например, во всех культурах и цивилизациях существовало и существует представление о плохом и хорошем, добре и зле, свете и тьме. Подобные бинарные оппозиции составляют основу представлений о мире. Так, шаманская культура делит реальность на три мира: верхний, средний и нижний. Христианский мир представлен раем, миром на Земле и адом. Буддийское представление о мире предстает в виде нирваны, сансары, царства Мары. Зороастрийские верования включают мир Ахура-Мазды, тварный мир и мир Ахримана. В манихействе различают Царство Света, Царство Тьмы и мир людей как арену борьбы их представителей. В индуизме стремятся в Мокше, живут в мире сансары (который включает в себя и круги ада, и круги райского блаженства, что по значимости одинаково негативно).
    Этот список различных устройств мира можно не продолжать. Это представления о мире, возникшие в разное время в разных уголках земли среди людей, разговаривающих на разных языках и имеющий различный уровень развития (время зарождения – от примитивных обществ до античности, все эти представления распространены и сегодня). Но структура их миров одинакова в целом: хорошо-плохо, добро-зло, свет-тьма и мир, в котором человек живет на данный момент.
    Каждый человек независимо от культуры, в которой он родился, и языка, на котором он говорит, имеет концепт о зле, которого надо бояться, концепт о добре, куда надо стремиться, а сам он находится в мире напряженности между этими силами. Дело не только в вере и не столько в ней. У атеистов также картина мира с подобной структурой. Только наполняют ее уже не мифологические сущности, а абстрактные понятия повседневные представления о плохом и хорошем (человеке, отношении, поступке, времяпрепровождении и т.д.).
    Вторым компонентом «картины мира» является культурная среда обитания, которая формирует «культурную картину мира». С.Т. Тер-Минасова определяет культурную картину мира как «образ мира, преломленный в сознании человека, т.е. мировоззрение человека, создавшееся в результате его физического опыта и духовной деятельности» (Тер-Минасова: 2000, с.47). Она различается у разных народов и детерминируется разными факторами (например, географией, климатом, природными условиями, историей, социальным устройством, верованиями, традициями, образом жизни).
    Согласно мнению финского исследователя Паули Кайкконену, «культурная картина мира» (в его терминологии «культурная картина») состоит из родной культурной среды, родного языка и ценностей и норм, входящих в родную культуру. Чужая культурная среда, чужой язык и чужие ценности и нормы представляют собой вторую сторону культурной картины мира.
    Культурная картина мира представляет собой «сформировавшиеся на основании культурных констант, с одной стороны, и ценностных доминант, с другой, представления человека о мире — отчасти осознаваемые, отчасти, бессознательные» (С.В. Лурье). Культурными константами являются определенные обобщенные комплексы, сценарии, нормы поведения и т.п., которые сложились в ходе жизни данной культурной общности, но в зависимости от природно-социальных, экономических и других переменных получают различное содержание.
    Они исполняют роль основных двигателей и механизмов структурирования жизни общества, создают общий контекст жизни и задают ритм деятельности человека в данной культуре. Через призму этих формальных элементов (культурных констант) человек смотрит и оценивает окружающую действительность, создает концептуальную систему в своем сознании.
    Из второго компонента «картины мира» логически зарождается третий – «концептуальная картина мира». К.А. Андреева определяет концептуальную картину мира как «отражение мира на ментальном уровне в форме концептов». Таким образом, ее единицей является концепт.
    В концептуальной картине мира сочетаются общечеловеческое, культурное (национальное) и индивидуальное. Из этого следует, что она может существовать в двух формах сознания – в обыденном (массовом, коллективном, консенсусном, общественном) и индивидуальном. Более того, мы предполагаем, что человек может оперировать одновременно как концептами обыденного сознания, так и концептами индивидуального сознания. Ярким примером является ситуация, когда политик в избирательной компании воздействует на массовое сознание людей, а в действительности провозглашенные им идеалы, идеи, концепты о мире опровергаются однажды в одном из выпусков новостей или документальной хроники. Он ведет массы людей за собой представляя одну концептуальную картину мира, а в голове держит другую.
    Чем больше концептуальных картин знает индивид, тем ему легче установить контакт с людьми, тем он считается образованнее, тем шире у него становится выбор поведения. Однако данный факт касается только вербализованных концептуальных картин мира (в литературе, при тесном общении с представителями разных классов и уровня образования и т.п.). Истинная концептуальная картина мира всегда хранится в сознании индивида и в полном объеме никогда не материализуется в силу многогранной природы концепта.
    Обычно концептуальную картину мира рассматривают в сравнении или сочетании с «языковой картиной мира» - та часть концептуальной системы человека, которая имеет языковую «привязку» и репрезентирует мир через посредство языковых форм. Ю.Н. Караулов пишет, что «границы между языковой моделью мира и концептуальной моделью мира кажутся зыбкими, неопределенными» (Караулов: 1976, с. 271).
    Обе они являются составляющими более полной, глубокой и богатой культурной картины мира. Они отражают реальность через культурную картину мира. Однако если говорить о единицах этих картин мира, то для концептуальной картины мира – это концепт, а для языковой – значение.
    Несмотря на то, что Б.А. Серебренников видит здесь противопоставление понятие-значение, мы полагаем, что концепт в данной ситуации более адекватен, поскольку концепт отражает важные свойства концептуальных систем – принадлежность наивному сознанию, целостность и многоаспектность (часто остающаяся не выраженной не только в языке, но бессознательно воспринимаемой). Кроме того, тогда, когда Серебренников делал данное различие между языковой и концептуальной картинами мира (1988 год), концепт еще не получил того статуса, который он имеет сейчас в психолингвистических дисциплинах, и часто употреблялся как синоним понятия.
    Языковая картина мира реализуется в двух видах значений:
    значениях, представленных в готовой языковой форме;
    значениях, извлекаемых из языковых форм и впоследствии абстрагированных (Б.А. Серебренников: 1988, с. 143)
    Концептуальная же картина мира лишь отчасти реализуется в языковой форме, объективируясь в других видах деятельности и ее результатах, осуществляемых человеком. Ее основа и устройство представляют собой более сложное образование.
    Хотя язык и «есть как бы внешнее проявление духа народа» (В. Гумбольдт), он не есть единственное проявление духа и не может отразить все его особенности в полной мере.
    Однако важно, что язык вербализует картины мира, хранит и передает из поколения в поколение в материальной форме. Потенциально он способен описать все, что есть в культурной картине мира, хотя и не всё фиксирует.
    Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и устройства мира. Совокупность представлений о мире, заключенных в значении разных слов и выражений данного языка, образует некую единую систему взглядов или предписаний и навязывается в качестве обязательной всем носителям языка.
    «Представления, формирующие картину мира, входят в значения слов в неявном виде, и человек принимает их на веру, не задумываясь ... Пользуясь словами, содержащими неявные смыслы, человек, сам того не замечая, принимает и заключенный в них взгляд на мир». А вот смысловые компоненты, входящие в значения слов и выражений в форме непосредственных утверждений, могут оспариваться разными носителями языка, т.е. не входят в тот общий фонд представлений, который формирует языковую картину мира.
    Это означает, что даже если и существует два индивида с идентичной языковой картиной мира (что сомнительно), внутренняя, смысловая, концептуальная сторона этой картины мира будет различной. А это еще раз показывает, что даже если в картинах мира есть общие точки соприкосновения, они все равно носят индивидуальный, уникальный характер.
    Владея языком, человек с помощью него концептуализирует мир. При этом конфигурации идей, заключенных в значении слов родного языка, воспринимаются им как нечто само собой разумеющееся, и у него возникает иллюзия, что так вообще устроена жизнь. Но сопоставление разных «языковых картин мира» показывает значительные расхождения между ними.
    Вопрос о соотношении этих картин мира также является спорным. Российский философ Г.А. Брутян полагает, что языковая картина мира шире концептуальной и покрывает все содержание последней.
    Мы, вслед за Б.А. Серебренниковым, считаем, что у этих картин мира есть общие точки соприкосновения, «тесные и самые глубокие связи» (Серебренников: 1988, с. 142).
    В частности, «концептуально реализованная картина мира отражает универсальные представления глубинных содержательных единиц языка – гештальтов (термин Дж. Лакоффа), принадлежащих глубинам человеческой психики» (Питина: 2002, с.11). Содержательная сторона языка тем или иным образом связана с концептуальной системой индивида. В свою очередь, реализуясь в языковой форме, концептуальная картина мира преодолевает в некоторой степени свою абстрактность и становится более понятной для самого человека и для его собеседников и потомков. Язык хоть и несколько искаженно, но аккумулирует опыт отдельного индивида, языковой, этнической, культурной и т.д. групп.
    Так, роль языка при образовании и отражении картины не должна ни переоцениваться (в некоторых случаях он может дать только описание явлений, но не непосредственный опыт), ни недооцениваться (это высшая форма коммуникации человека).
    Картина мира — это не зеркальное отражение мира, а некоторая интерпретация мира, осуществляемая отдельными субъектами, которые отличаются друг от друга. Поэтому можно сказать, что это динамичное явление: она постоянно уточняется. Таким образом, в отношении «картины мира» имеет смысл аналогично Ф. де Соссюру, разделившему понятия языка и речи, разграничить такие понятия, как «языковая картина мира» и «речевая картина мира». Первое основывается на характеристиках языка, фиксирующего опыт коллектива, «картину мира» говорящего на нем народа; второе – на характеристиках речи, отражающую опыт индивидуума. В.Г. Наумов считает, что такой подход позволит уточнить, например, статус лексического значения в словаре и в тексте, понятие коннотации, лексического фона, значения мотивационного комплекса и др.).

    Схема 1. Компоненты, составляющие «картину мира»

    Из схемы 1 видно, что дистанция, которую должны «пройти» коммуниканты, увеличивается с преодолением коллективности: человечество – культурная общность – языковой коллектив – индивидуум. То есть, чтобы облегчить общение необходимо расширить культурный и языковой пласт знаний и опыта, который позволит в свою очередь сблизить «речевые картины» мира. Это значит не только проштудировать книги и выучить язык, но и изменить свои прежние представления, начать истолковывать какое-то явление по-новому, способом, отличающимся от предыдущего опыта. Это повышает рефлексивную культуру личности.
    С расширением культурной и языковой «картин мира» связано и предположение о том, что когда человек приобретает знания о чужом языке, чужой культуре, ее ценностях и нормах, одновременно расширяется и представление об особенностях родного языка и культуры.
    Понимание – это ментальная операция, которая не исчерпывается операциями с языковыми знаками, а имеет более сложную структуру, где задействованы внешний (языковой) и внутренний (мыслительный) коды.
    При коммуникации сначала человек выступает в роли реципиента и осуществляет понимание послания, то есть пытается раскрыть смысл, стоящий за значениями слов, а затем осуществляет языковые расшифровку или перекодирование.
    Так как смысл, возникая в деятельности, тем не менее, является единицей сознания, несомненно, путь, который проходит сообщение, долог. Его можно было бы описать следующим образом: от сознания отправителя сообщения через языковые знаки (расшифровка смысла) к сознанию рецепиента (см. схема 2).

    Схема 2. Путь сообщения при коммуникации

    Языковые знаки – это лишь один из языков, на которых «говорит» сознание, а познать смысл сообщения – это познать все компоненты «картины мира» другого человека, то есть те ощущения, эмоции, образы и символы, которые стоят за сообщением, тот культурный и языковой опыт, на основе которых оно родилось.
    Поскольку нет двух людей, которые полностью совпадали бы по своим характеристикам, “картина мира”, и, следовательно, смыслы, извлекаемые из сообщения разными людьми, будут неодинаковы. Познание сообщения представляется сложной задачей, полная его понимания (в идеальном смысле) – нереальной.
    Для этого необходимо знать культуру своего собеседника, его представления о жизни, национальную концептосферу, языковой пласт культуры. Эта идея отражается во многих литературных произведениях, а также в кинопроизведениях (например, фильмы «Самурай» и «Семь лет в Тибете»), когда герой оказывается в тех условиях, которые были либо враждебны, либо неприятны, либо неожиданны (с негативным оттенком), либо непонятны, но, прожив в них определенное время, человек адаптировался, и понимание приходило.
    Не достаточно узнать словарные значения употребляемых коммуникантом слов, недостаточно знать коннотации различных слов.
    Понять «речевую картину мира» человека (то есть самое сложное образование в сознании человека из-за того, что оно вбирает в себя все аспекты других картин мира и имеет самый выраженный индивидуальный характер) – значит понять его стиль и особенности употребления языковых единиц («языковая картина мира»), узнать смысл, который он вкладывает в основные мировоззренческие концепты («концептуальная картина мира»), условия, в которых он рос, учился, жил, работал, традиции и обычая, которые соблюдал («культурная картина мира»), стратегию его жизни, идеалы, которым подражал и за которыми тянулся (то есть необходимо окунуться в архетипический слой человеческой памяти человека с тем, чтобы обнаружить, какие архетипы поведения он избрал для себя).
    Таким образом, даже конспективный обзор проблемы понимания показывает, что мы имеем в качестве исследовательского предмета чрезвычайно сложный и динамичный феномен. Это открывает большие как научно-исследовательские, так и прикладные горизонты перед современной психологией.